2020-е гг. не стали более стабильными с точки зрения энергетической безопасности. Пандемия COVID-19, оказавшая глубокое влияние на мировую экономику и энергетику, конфронтация между Россией и Западом, затронувшая глобальные поставки энергоносителей, эскалация напряженности на богатом углеводородами Ближнем Востоке, дисбалансы, возникающие в контексте четвертого «энергоперехода» – эти и многие другие факторы дестабилизируют мировую систему энергоснабжения, провоцируя высокую волатильность цен на энергоносители. Подходы государств к проблеме энергетической безопасности остаются во многом стереотипными и включают три базовых компонента: безопасность энергоснабжения, энергетическую независимость, безопасность энергетического спроса. Цель исследования – комплексный анализ современного понимания энергетической безопасности Россией, КНР, США и ЕС с опорой на основополагающие доктринальные документы. Исследование показало, что Россия смотрит на собственную энергетическую безопасность одновременно через призму безопасности энергетического спроса, безопасности энергоснабжения и энергетической независимости. В Китае понимание энергетической безопасности выстроено с фокусом на безопасность энергоснабжения и достижение энергетической независимости в контексте «энергоперехода». Это связано с тем, что Китай критически зависит от импорта углеводородов, а также является крупнейшим в мире источником парниковых газов. Соединенные Штаты, несмотря на приобретение статуса нефтегазового нетто-экспортера, продолжают понимать энергетическую безопасность в смысле безопасности энергоснабжения и энергетической независимости, однако все более усиливают ее трактовку с точки зрения безопасности энергетического спроса. В Европейском союзе, критически зависящем от импорта углеводородов, во главу угла ставится безопасность энергоснабжения, а также энергетическая независимость в контексте «энергоперехода». Россия, КНР, США и ЕС видят энергетическую безопасность в защитном ключе, а США и ЕС – еще и в наступательном. США, ЕС и Россия, в отличие от Китая, политизируют собственное понимание энергетической безопасности. Если Россия и КНР демонстрируют открытость к международному энергетическому сотрудничеству, то США и ЕС больше настроены на продвижение собственных интересов в энергетической сфере, в том числе через конфронтацию.

В последние годы (и особенно после февраля 2022 г.) наблюдается резкая активизация Брюсселя на центральноазиатском направлении. Рост интереса к Центральной Азии обусловлен стремлением ЕС развивать в регионе альтернативную версию инфраструктурного развития и связанности в противовес китайской инициативе «Пояс и путь», использовать ресурсный потенциал региона для снижения зависимости от Китая в вопросах «зеленой» и цифровой трансформации, а транзитный потенциал региона – для развития энергетических и транспортных коридоров в обход России. Новая геополитическая ситуация и развивающиеся в Центральной Азии тенденции расцениваются в Брюсселе как предоставляющие «окно возможностей» для наращивания присутствия ЕС. Более того, политику ЕС в отношении Центральной Азии начинают детерминировать геополитические интересы: сдерживание России, ограничение влияния России и Китая на регион, снижение зависимости ЕС от Китая становятся магистральными целями политики Брюсселя в Центральной Азии. «Доброжелательное безразличие» к региону, некогда, хотя и с некоторыми оговорками, характерное для ЕС, сменяется стремлением Брюсселя стать в регионе крупным геополитическим игроком, рассматривающим региональную конкуренцию сдругими крупными акторами как игру с нулевой суммой. В статье дается ретроспективный анализ политики ЕС в отношении Центральной Азии на протяжении всего периода официального взаимодействия сторон. В фокусе статьи – прослеживание эволюции целей, приоритетов и интересов ЕС в регионе, выявление движущих сил, определявших политику Брюсселя в отношении региона на разных исторических этапах, определение используемого для реализации поставленных целей инструментария. В статье также характеризуются наиболее крупные инициативы ЕС, предназначенные для региона. Автор приходит к выводу, что в сложившейся геополитической ситуации Центральная Азии не имеет самостоятельного значения для Брюсселя: политика в отношении региона строится через призму и в соответствии с логикой конфронтации с Россией и хеджирования рисков, связанных с Китаем.

Исследование направлено на выявление значимости фактора Европейского союза при формировании внешней политики Федеративной Республики Германия в отношении Китайской Народной Республики в начале 2020-х гг. Исследовательский вопрос сформулирован на основе противоречия между экономическими интересами германских земель и бизнес-корпораций с одной стороны и политикой правительства ФРГ, все более отчетливо дистанцирующегося от Китая, – с другой. Выдвигается гипотеза, что переход Берлина к конфронтационной стратегии в отношении Пекина во многом обусловлен «европеизацией» – укреплением элементов централизации в управлении Европейским союзом и связанной с этим адаптацией национальных моделей поведения к общеевропейской. В контексте «европеизации» внешней политики поддержка уже существующих тенденций, а не разработка альтернативного сценария способствует сохранению ведущей роли ФРГ в формировании и реализации курса ЕС на китайском направлении. Таким образом, исследование в определенном смысле представляет собой кейс-стади пределов автономности внешней политики государств – членов интеграционных объединений. На основе существующего в рамках концепции «европеизации» подхода «снизувверх» в статье приводится периодизация политики Германии в отношении Китая с учетом изменений в состоянии связей ЕС с КНР. Предлагается четыре этапа германо-китайского взаимодействия: 1993–2016 гг., 2016–2019 гг., 2019–2023 гг. и 2023 – наст. вр. Сопоставление национального и наднационального уровней принятия решений в эти периоды позволило продемонстрировать полный цикл «европеизации» курса ФРГ и вновь подчеркнуть значимость Евросоюза для формирования политики Германии. Если изначально ФРГ транслировала на уровень ЕС собственные нормы взаимодействия с Китаем, чтобы обеспечить себе наиболее выгодные условия сотрудничества с последним, то сегодня уже она перенимает общеевропейские стандарты, адаптируя национальную позицию к позиции Евросоюза. Выводы автора подкрепляются результатами качественного анализа текстовых материалов аналитических центров и партийных фондов Германии, опубликованных за период 2020– 2024 гг. Результаты исследования позволяют прогнозировать дальнейшую солидаризацию ФРГ с общеевропейской позицией и ухудшение германо-китайских отношений.

Эскалация украинского кризиса в феврале 2022 г. обозначила новую серию вызовов для всех ключевых акторов международных отношений, в том числе государств Европейского союза. Крупнейшие страны-члены ЕС – Франция и Германия – столкнувшись с набором внешних и внутренних кризисных явлений, выбрали разные способы выстраивания стратегии по их преодолению. Руководство ФРГ предприняло попытку использовать украинский кризис как причину запуска ранее откладываемых реформ в Германии и как источник объяснений экономических и социальных трудностей. Рост инфляции, сокращение промышленного производства   из-за   дорогостоящих   энергоносителей,   трудности в миграционной политике и другие проблемы объяснялись руководством как часть платы за необходимую — по мнению ФРГ — поддержку Украины. При этом реформа бундесвера, сперва получившая широкое общественное одобрение на фоне начала Специальной военной операции России на Украине (СВО), столкнулась с критикой из-за половинчатости предлагаемых мер. В результате немецкое правительство столкнулось с беспрецедентно низким рейтингом одобрения своей работы, что лишь усилило общее кризисное состояние Германии.

Напротив, французское руководство, столкнувшись с серией внутренних кризисов, центральным сюжетом которой стала пенсионная реформа, предпочло увязывать их с внешнеполитическим измерением и, в частности, с событиями на Украине в ограниченном объеме. В результате, французская внутриполитическая дискуссия до июньских выборов в Европарламент весной 2024 г. имела меньше точек соприкосновения с внешнеполитическими вопросами, чем в ФРГ. Разница в выборе антикризисной стратегии усилила противоречия внутри франко-германского тандема как экономического и политического ядра Европейского союза.

Участие государства в подготовке кадров вооруженных сил (ВС) другой страны является способом обеспечения в ней долгосрочного стратегического присутствия. При этом высоки имиджевые и практические риски в случае отказа реципиента от иностранных военных инструкторов, советников. В статье предпринята попытка изучить особенности использования данного инструмента на примере участия ФРГ в обучении сухопутных войск Афганистана, Мали и Украины. Кейсами избраны миссии ISAF (2002-2014) и Resolute Support (2015-2021), EUTM Mali (2013-2022), EUMAM (с декабря 2022 г.). Сопоставление с обращением к теории строительства ВС ведется по 25 критериям, разбитых на 5 групп.

Исследуются исторические особенности функционирования национальных ВС трех изучаемых стран, стратегические приоритеты «западных демократий» в период деятельности каждой из миссий, отношение к ним России. Объясняется, почему именно эгида НАТО или ЕС была выбрана в том или ином случае. Приводится оценка количественных параметров участия самого бундесвера в обучении местных кадров, их различные числовые характеристики. Раскрываются особенности организации обученных сил, их состава, сроки и схемы подготовки, тактики использования в боевых действиях. Делается вывод о стремлении ФРГ компенсировать запуском нового военно-тренировочного трека «узкие места» и (или) вынужденную потерю предыдущих направлений деятельности по реформе сектора безопасности.

Статья посвящена содействию развитию как инструменту внешней политики стран Бенилюкс – Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Ставится следующий исследовательский вопрос: соответствуют ли практические шаги государств Бенилюкс публичным заявлениям, где содействие развитию упоминается как инструмент «мягкой силы», или же специфика подходов к данному направлению скорее отражает другие цели, в частности, налаживание экономически выгодного сотрудничества с развивающимися странами? Наряду с анализом международных статистических данных, социологических опросов и текстов официальных документов, исследование опирается на историко-описательный и историко-генетический методы, необходимые для рассмотрения эволюции подходов трех государств. Теоретико-методологическое наполнение работы составляют аналитические категории «малого государства» и «средней державы», а также концепция «мягкой силы». Автор приходит к выводу, что подходы стран Бенилюкс к содействию развитию различаются и характеризуются комплексностью и изменчивостью во времени. Стремление к экономической выгоде может служить объяснением по крайней мере некоторым географическим и функциональным приоритетам данной политики – выделению в качестве ключевых партнеров государств, где расположены представительства компаний стран Бенилюкс, или специализации на сферах содействия развитию, где может быть обеспечено вовлечение этих компаний. Это стремление наиболее явно прослеживается в подходе Нидерландов, в то время как для Люксембурга, по-видимому, важнее функция «мягкой силы», позволяющая позиционировать себя в качестве «щедрого» донора и «ответственного» члена международного сообщества. В отличие от Люксембурга, в Нидерландах и Бельгии в связи с сомнениями в эффективности содействия развитию и его секьюритизацией имеет место тенденция к снижению объема выделяемых средств (за исключением 2015 и 2022 гг.); тем не менее, на фоне продолжающихся общественных дискуссий содействие развитию сохраняет свою актуальность как «мягкая сила» в отношении стран Глобального Юга.

Современный виток межгосударственного соперничества и кризис безопасности в Европе ставят вечные вопросы о цивилизационном самоопределении России, отношениях запада и востока Европы. Предлагаемый вниманию читателя материал охватывает широкий пласт политических и историко-культурных проблем, определяющих место и роль России в Европе. Выявлены современные особенности конкуренции ведущих держав и ее структура. Рассмотрены причины и исторические параллели новейших событий, связанных с эскалацией украинского кризиса. Очерчены стратегические риски и возможности российской внешней политики на европейском направлении. Показано, что возрастающая агрессивность политики Запада продиктована кризисом неолиберальной модели глобализации. Евросоюз и НАТО все больше оказываются в ситуации, когда возможности играть прежнюю роль в мире снижаются, и приходится приспосабливаться к условиям полицентричности. Отмечено, что ЕС продолжает импортировать внешние риски на свою территорию, в том числе с помощью педалирования украинского кризиса. Догматичный курс на расширение ЕС и НАТО за счет Украины и других стран постсоветского пространства лишь повышает уязвимость этих организаций в плане безопасности.