Мир становится полицентричным, но теоретические основы этого состояния остаются пока не прописанными. Поставлены задача создания «национально-ориентированной» теории международных отношений, вопрос о возможности «стягивания» макрорегионов «Большой Восточной Азии» и «Большой Евразии», превращения Китая как минимум в фактор влияния на макрорегиональном уровне. Специфика мирового тренда макрорегиональных трансформаций потенциально глобального характера в значительной степени связана с выходом Китая на глобальный уровень, возможностями, рисками и последствиями этого. Поскольку у Китая сохраняются внешние и внутренние вызовы, дальнейшее развитие будет определяться в зависимости от степени его вписанности в мировые процессы, в том числе с точки зрения желания, перспектив и последствий вовлечения государств в орбиту совместных политикоэкономических интересов, гуманистической сущности этих процессов, а также реакции на это всего мира.

В настоящее время в современной науке и международной политической практике отсутствует единое представление о том, что же представляют собой мировой (международный) порядок (правопорядок). В статье анализируются соответствующие точки зрения. Делается вывод о том, что наиболее близко к разрешению указанной проблемы можно подойти в случае обращения к соответствующим положениям, общепринятым в рамках общей теории права и теории международного права. В статье также рассматриваются и другие проблемы, связанные с определением содержания понятий мирового (международного) порядка и его видов (мирового общественного (публичного) порядка, мирового правопорядка и глобального мирового правопорядка), а также разновидностей социальных норм международной нормативной системы, результаты реализации которых и формируют соответствующие порядки. Обращается особое внимание на то, что, в отличие от распространенных представлений, все три вида мирового порядка не является ни совокупностью международных отношений, ни совокупностью регулирующих такие отношения норм. Согласно теории международного права они представляют собой результат реализации требований тех или иных норм международной нормативной системы, направленных на урегулирования международных общественных отношений. Кроме того, на состояние того или иного вида международного порядка оказывают влияние различные факторы (в том числе изменение иерархии государств в зависимости от их роли в международной политической и/или экономической системе, формирование новых центров силы, смены биполярности, полицентричности или моноцентричности мира, образование многосторонних интеграционных образований, деятельность международных многосторонних институтов и др.), но их также не следует смешивать с самими международными порядками.

В статье выявляются варианты взаимодействия парадипломатии субнациональных единиц – субъектов федераций и территориальных автономий – и национальной внешней политики центрального правительства. Автор выделяет три основных типа взаимодействия: параллельное, конфликтное, синергетическое. Отмечается, что первоначально термин «парадипломатия» относился к таким внешним связям субнациональных акторов международных отношений, которые развивалась обособленно от внешней политики федерального уровня (т.е. в рамках первого или второго типа). Показывается, что развитие взаимодействия между международной деятельностью национального и субнационального уровня привело к расширению понятия «парадипломатия» и появлению альтернативных терминов. Автором статьи предлагается синтетический термин ауксилиарная (вспомогательная) парадипломатия для описания такого варианта синергетического взаимодействия международной деятельности центра и субнациональной единицы, при котором последняя выступает в качестве инструмента достижения общенациональных задач.

Период правления Си Цзиньпина в сфере экономической политики характеризуется последовательным чередованием сущностно различных макроэкономических стратегий, объединенных общим термином «новая нормальность». На данный момент ни одна из этих стратегий не увенчалась фундаментальным успехом.

В статье анализируется характер политической системы современного Китая в контексте типологии коммунистических политических режимов. Автор утверждает, что предлагавшиеся до сегодняшнего дня типологии коммунистических режимов являются малополезными, так как различия между режимами рассматривались недостаточно глубоко, при этом как критерий типологических различий фактически не использовался фактор идеологии. В статье предлагается новая типология коммунистических режимов, в которой ключевым критерием служит именно идеологический фактор. На основе анализа различных коммунистических режимов в соответствии с идеологическим критерием автор выделяет три основных типа коммунистических режимов: левокоммунистический, правокоммунистический и бюрократический, и определяет нынешний китайский режим как эволюционирующий от правокоммунистического к бюрократическому. Автор заключает, что китайский политический эксперимент заслуживает пристального изучения и отхода от западоцентристских клише, все еще господствующих в мировой политологии и исторической науке, и новая типология коммунистических режимов может послужить полезным инструментом как для его анализа, так и для выяснения перспектив развития Китая.

Статья рассматривает вое ческие и технологические аспекты развертывающегося глобального противостояния КНР и США. Военно-экономические факторы играли ключевую роль в советско-американском противостоянии времен холодной войны и сохраняют существенную, хотя и меньшую роль в нынешнем американо-китайском противостоянии. С точки зрения производственных возможностей США оказались в непривычном для себя положении догоняющей стороны в связи с утратой ряда базовых гражданских отраслей экономики в 1980-90-е годы. В среднесрочной перспективе можно ожидать и отставания США от КНР и по объемам финансирования военного производства и НИОКР с учетом паритета покупательной способности. В сложившихся условиях США вынуждены делать акцент на своих главных преимуществах: технологиях и сети международных союзов. Таким образом, логическим следствием нынешней расстановки сил в военно-экономической сфере становится выход на первый план в международной политике технологической дипломатии – попыток изолировать и подорвать высокотехнологичные отрасли промышленности противника, одновременно укрепляя свою сеть технологических альянсов. Важнейшим полем борьбы двух держав становится Европа, при этом растущее значение для КНР в этом контексте может приобрести научное и промышленное взаимодействие с Россией.

Изучение опыта региональной политики современной России и Китая по ликвидации и выравниванию диспропорциональных явлений социально-экономического развития отдельных регионов предоставляет возможности сопоставлять и определять наиболее эффективные инструменты и условия для борьбы с неравномерными тенденциями пространственного развития, опираясь на историческую ретроспективу внутренней региональной динамики двух соседних государств. Сложная структура исследования предполагает использование сравнительно-исторического метода, системного подхода, ретроспективного метода. Основу исследования составляют тексты российских и китайских авторов, а также документы на китайском языке. Основным фактором, усилившим неравномерность регионального социально-экономического развития и в Китае, и в России выступил переход к использованию в рамках пространственного развития инструментов рыночных отношений. Характерной особенностью пространственного развития РФ и КНР в целях борьбы с диспропорциональными тенденциями в положении регионов являлась подготовка при участии экспертного сообщества стратегий пространственного развития. Ключевыми инструментами региональной политики России и Китая по ликвидации внутренней неравномерности в развитии регионов на разных этапах региональной истории являлись проекты по усилению отдельных опорных регионов, привлечения различных видов государственной поддержки пространственного развития. Если в России финансовые трансферты государственной поддержки являлись основным средством решения проблем регионального неравенства, то в Китае система мер по развитию регионов включала также частные инвестиции.

Статья посвящена исследованию евразийского вектора в международной политики России, включая российско-китайские отношения на современном этапе, участие в Евразийском экономическом союзе, других межгосударственных объединениях, созданных государствами Азиатско-Тихоокеанского региона. Авторами изучены и проанализированы определяющие направления и особенности российско-китайских внешнеполитических отношений, как в историческом разрезе, так и на современном этапе развития. В частности, обозначены основные периоды в развитии двусторонних отношений; проанализированы факторы, оказывавшие влияние на изменение стратегий внешнеполитического взаимодействия Российской Федерации и Китайской Народной Республики; раскрыт характер российско-китайского сотрудничества на современном этапе, охарактеризованы его роль и значение как для региональной политики, так и в свете проходящих международных процессов, в том числе в сфере международной безопасности; определены возможные риски, которые могут негативно сказаться на характере внешнеполитического взаимодействия России и Китая. В завершении исследования содержатся выводы и предложения, связанные с оценкой политического и международно-правовового взаимодействия России в интеграционном треке евразийской политики.

Распространение COVID-19 обострило существующие глобальные конфликты и глубоко изменило глобальный политический, экономический ландшафт и ландшафт безопасности, развивавшийся после окончания холодной войны. В последнее время российские лидеры и эксперты аналитических центров много рассуждали о международном ландшафте, мировом порядке, процессе глобализации и отношениях между крупными странами в «постпандемическую эпоху». По мере ускорения процесса изменения мирового порядка Россия сталкивается с новыми стратегическими возможностями, впервые после окончания холодной войны. Со стратегической точки зрения в новых обстоятельствах России необходимо изменить свое внешнеполитическое мышление, укрепить свою позицию в Совете Безопасности, углубить евразийское интеграционное сотрудничество, умело управлять трехсторонними отношениями между Россией, Китаем и США, уравновесить отношения с Китаем и стремиться к улучшению российско-американских отношений.

Статья посвящена сравнительно-историческому анализу военного компонента во внешней политики КНР в Африке. Краткий исторический очерк дает представление о китайской политике в Африке после окончания Второй мировой войны и о впечатляющем укреплении китайского политического и экономического влияния на африканском континенте в период с 2000 по 2020 г. Особое внимание уделено причинам политической нестабильности во многих африканских странах, военно-политической роли США на Черном континенте, миротворческой деятельности ООН и участию военного контингента КНР в специальных операциях этой международной организации. Авторы делают вывод о постепенной эволюции содержания концепции «ответственной державы», занимающей заметное место в официальной внешнеполитической доктрине КНР, исследуется генезис этого понятия в периоды правления трех председателей Госсовета КНР – Цзян Цзэминя (1993-2003 гг.), Ху Цзиньтао (2003-2013 гг.) и Си Цзиньпина (после 2013 г.), а также рассматриваются этапы формирования китайской военно-политической доктрины, ряд положений которой изложены в «Белых Книгах» Госсовета КНР (2015, 2019, 2020 гг.). В статье анализируется претворение в жизнь военно-политической доктрины КНР в Африке, создание в Республике Джибути первой зарубежной многофункциональной военной базы КНР, констатируется переход Китая от двусторонней модели отношений с африканскими странами к блоковой дипломатии в контексте обеспечения коллективной безопасности участников политических объединений.

Статья посвящена сравнительноисторическому анализу военного ком: В статье занятость выпускников системы третичного образования* Китая рассматривается, с одной стороны, как предпосылка реализации поставленной китайским руководством стратегической цели – превращения страны к 2035 г. в глобальный центр разработки новых знаний и технологий, а с другой, как фактор обеспечения социальной стабильности. Анализ показывает, что все более серьезной проблемой становится противоречие между преобладающими в китайском обществе представлениями о ценности «высокой учености» и структурой вакансий для выпускников университетов и высших профессиональных колледжей на рынке труда; между представлениями выпускников о том, какие знания и навыки востребованы работодателями, в том числе и иностранными, и требованиями, предъявляемыми работодателями к соискателям при поиске квалифицированного персонала.

* По принятой Международной стандартной классификации образования (МСКО), в состав третичного образования входят уровни 5-8: «уровень 5» – укороченный цикл профессионального обучения не менее 2 лет. В КНР в эту группу входят высшие профессиональные колледжи и специализированные программы университетов, по которым не предусматривается присвоение академической степени. «Уровень 6» – программы бакалавриата или их эквиваленты. «Уровень 7» – программы магистратуры или их эквиваленты. «Уровень 8» – программы докторантуры или их эквиваленты. – Прим. авторов.

В статье анализируется эволюция внешней политики КНР при двух председателях КПК – Ху Цзиньтао (2003-2013 гг.) и Си Цзиньпине (2013 г. – н.в.) на примере изменения практики применения права вето в Совете Безопасности ООН. Подсчёт количественных показателей случаев применения права вето в период с 1971 по 2020 гг. свидетельствует о существенной активизации участия страны в работе Совета Безопасности с начала XXI века. Рассмотрение резолюций и стенограмм заседаний по случаям КНДР, Ирана, Мьянмы, Зимбабве и Сирии даёт основание полагать, что к концу срока пребывания Ху Цзиньтао в должности руководителя КНР произошла качественная эволюция стратегии поведения страны в вышеупомянутом институте – к началу 2010-х гг. курс КНР стал более решительным по сравнению с таковым в начале 2000-х гг. Анализ случаев применения права вето после 2013 г. свидетельствует в пользу того, что Си Цзиньпин не только продолжил в Совете Безопасности ООН линию своего предшественника, но и укрепил её, сделав ещё более проактивной. Подобная смена стратегии поведения в рассматриваемом институте во многом стала возможной благодаря двум ключевым факторам: значительному увеличению возможностей КНР на международной арене и негативным последствиям принятия резолюции 1973 (2011) по Ливии. В настоящее время в своих действиях в Совете Безопасности ООН Китай руководствуется стратегией т.н. «мягкого балансирования», призванной соперничать с США в зонах их интересов путём создания коалиций в международных институтах; в будущем этот подход может эволюционировать в более жесткий.