Предисловие главного редактора и основателя журнала «Сравнительная политика» к специальным номерам журнала: «Китай как глобальный фактор: сравнительный анализ вариантов ответов» и «Современные международные отношения: теория и практика сравнительного анализа ответов на внешние и внутренние вызовы», в. в котором обосновывается структура номеров журнала и объясняется логика взаимосвязи статей атворов.

В статье на основе сравнительно-сопоставительного метода анализируется взаимодействие трёх субъективных и объективных реальностей, занимающих важное место в современных российскокитайских отношениях. Виртуальные представления о масштабах китайского присутствия на Дальнем Востоке России сопоставляются с выказываемыми российскими властями и населением этого региона настроениями и пожеланиями относительно вовлечения Китая в экономическое развитие региона и соотносятся с реалиями экономической и демографической жизни восточных районов России во втором десятилетии 21 в. В первой части статьи автор выявляет различные истоки, современные проявления и интерпретации фантома «китайской угрозы», анализирует взгляды и подходы российского федерального центра, властей и населения Тихоокеанской России в отношении китайского экономического и демографического присутствия в регионе. Делается вывод о, в целом, позитивном настрое и власти, и населения в отношении этого явления. При этом отмечается, что в сознании российских властей и населения прочно закрепились определенные ограничители к тесному сближению с Китаем, которые сказываются на конкретных решениях и действиях местных властей и бизнеса. Вместе с тем наблюдается достаточно прохладное отношение китайских властей и крупного бизнеса к внедрению в экономику этого региона России. Во второй части статьи на основе официальной статистики показываются реальные проявления китайского участия в экономической жизни Тихоокеанской России: динамика, масштабы и структура межрегиональной торговли, объемы и характер китайских инвестиций, гуманитарный обмен и движение трудовых ресурсов через линию границы. Эта статистика убедительно показывает очень незначительные масштабы китайского экономического присутствия и влияния в регионе. Сравнительно-сопоставительный подход позволяет автору сделать вывод о глубоком разрыве между прогнозами экспертов и интуитивными российскими страхами о расширении «китайской экспансии» в России, намерениями российских и китайских политиков увеличить вклад КНР в развитие Тихоокеанской России, и реальными масштабами этого участия.

Евразийский экономический союз (ЕАЭС) стремительно движется вперед, показывая существенные экономические достижения и укрепляя свои позиции в мировой экономике. За последние несколько лет с началом полноценной работы ЕАЭС в 2015 г., государствамучастникам интеграции удалось добиться успехов в своем социальноэкономическом развитии. Интеграционное движение постсоветских государств в сторону России оправдывает себя. Однако процесс развития евразийской интеграции сталкивается с рядом трудностей, одна из которых – неэффективность функционирования наднационального органа ЕАЭС. Эта проблема не дает ЕАЭС в полной мере реализовать весь имеющийся потенциал, как для внутреннего экономического развития государств-участников, так и для успешного позиционирования на международной арене. Боясь ограничения своего национального суверенитета, государства-участники ЕАЭС не проявляют политическую активность, которая усилила бы эффективность работы союза. В свою очередь, именно это позволит создать комфортную экономическую атмосферу, в которой каждый участник ЕАЭС получит определенные выгоды: Россия обезопасит себя от возможных деструктивных тенденций на южном фланге, постсоветские государства, присоединившиеся к евразийской интеграции, получат стимул к развитию экономики. Дальнейший успех в развитии евразийской интеграции будет зависеть от готовности государств-участников наделить наднациональную структуру ЕАЭС более широкими полномочиями. Соответственно участники евразийского объединения получат возможность экономического и технологического роста, что позволит создать «подушку безопасности» в случае экономической турбулентности.

В статье рассмотрен процесс реализации усилий правительств стран-членов АСЕАН+3 по развитию регионального облигационного рынка. Показано, какие инициативы и меры выдвигались на разных этапах продвижения Инициативы по развитию азиатских облигационных рынков в национальных валютах. Постепенный и гибкий подход позволил странам-участницам сформировать гибкие институциональные основы Инициативы, позволяющие учитывать разный уровень финансового развития вовлеченных экономик. В статье показана двойственная роль Китая в развитии регионального рынка облигаций в национальных валютах: как центра притяжения и как конкурент.

Статья посвящена описанию основных параметров вьетнамско-китайских отношений на современном этапе. С одной стороны, экономические отношения между этими соседними странами динамично развиваются, а, с другой, территориальные споры в Южно-Китайском море привели Пекин и Ханой к балансированию на грани военных действий и активному поиску союзников. В настоящее время Пекин выигрывает в экономическом сотрудничестве с Ханоем, однако пока явно проигрывает Вашингтону политически в перетягивании Ханоя на свою сторону в текущем геополитическом раскладе. Вьетнам умело использует сложившуюся ситуацию в своих интересах, наращивая экономическое взаимодействие как с Пекином, так и Вашингтоном, для ускорения модернизации своей экономики.

Отношения с КНР как у Индии, так и у Соединенных Штатов Америки довольно непростые. Основой индийско-китайского диалога можно считать исторический фундамент, заложенный войной 1962 года, после которой отношения двух азиатских гигантов стали характеризоваться охлаждением друг к другу и взаимным недоверием. Несмотря на то, что конец XX века ознаменовался началом налаживания двустороннего взаимодействия, сотрудничество между Дели и Пекином всё ещё не соответствует их потенциалу. Что касается отношений США и Китая, то на современном этапе оно всё чаще именуется соперничеством двух сверхдержав – устоявшейся, но теряющей свои позиции, и потенциальной. Разногласия Китая и США находятся в рамках передела сфер влияния и вопросов региональной безопасности, так как КНР расшатывает устоявшийся баланс сил, нарушая статус-кво между сторонами, тем самым создавая угрозу американским интересам как в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), так и в глобальном масштабе. Индийско-американские отношения в ретроспективе развивались достаточно неравномерно: США отдавали предпочтение Пакистану, в то время как Индии отводилась второстепенная роль, хотя бывали и периоды активного диалога. Тогда выбор Вашингтона был обусловлен противостоянием с СССР и непосредственным образом сказался на сотрудничестве с Дели. Однако в последние годы американский истеблишмент стал обращать всё больше внимания на Азиатско-Тихоокеанский регион, что связано с подъёмом Китая и его превращением в основного геополитического соперника США в мире. На этом фоне возросла роль Индии как второй ключевой державы в регионе, который в американской внешней политике получил новое звучание, трансформировавшись в Индийско-Тихоокеанский (ИТР). Новые геополитические реалии и предопределяют актуальность данного исследования, направленного на анализ влияния китайского фактора на взаимодействие Индии и США.

Идея Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) появилась 12 лет назад и быстро стала предметом ожесточенных дискуссий ученых и политиков. За прошедшие годы сформировались несколько концепций ИТР, которые частично совпадают, частично противоречат друг другу. Настоящая статья посвящена описанию и анализу эволюции индийской концепции ИТР. Автор анализирует работу индийского эксперта Г. Кхураны, в которой был употреблен этот термин, и соображения, которыми он руководствовался, предлагая новую концепцию. В статье рассматриваются основные направления индийской стратегической мысли, в рамках которых ученые и аналитики пытались осмыслить идею ИТР, и демонстрируется разница подходов к новой концепции внутри индийского экспертного сообщества. Всего выделяются три направления: представители одного из них занимали жесткую антикитайскую позицию, призывая к отходу от политики нейтралитета и сближению с США и их союзниками; представители второго в принципе отрицали ценность концепции Индо-Пацифики; представители третьего делали упор на развитие экономических связей в рамках региона при помощи расширения контактов с АСЕАН, выступая за продолжение политики «стратегической автономии» и против резкой смены внешнеполитического курса. Анализируется программная речь премьер-министра Индии Н. Моди на «Диалоге Шангри-Ла» в 2018 г., в которой глава индийского правительства определил приоритеты Нью-Дели при реализации концепции ИТР. В заключение автор описывает нынешнее отношение к идее Индо-Тихоокеанского региона индийских экспертов и указывает на последствия возможного пересмотра Пекином негативного отношения к ИТР.

В статье рассматриваются проблемы совместных действий России, Индии и Китая для смягчения террористической угрозы со стороны исламистских террористов в центре Евразии. Автор приходит к выводу, что, с объективной точки зрения, три гиганта имеют совершенно единые подходы к терроризму, сепаратизму и экстремизму. Более того, наряду с отказом принимать монополярное устройство мировой системы, именно борьба с подобным радикализмом, является главным параметром, способствующим реальному существованию треугольника. Однако конкретные действия трех держав не свидетельствуют о каком-то налаженном сотрудничестве. Анализ показывает, что основная причина заключается в политике Китая, крайне настороженно относящегося к Индии и желающего, чтобы Россия в одиночку противостояла террористической активности в регионе. Совместные публичные заявления остаются чистыми декларациями, не подкрепленными реальными шагами. В борьбе с исламистским терроризмом в самом КНР Пекин не предпринимает действий по ограничению внешней поддержки уйгурских радикалов (не оказывая, например, никакого давления на зависимый от него Исламабад для ограничения деятельности Межвидовой разведки Пакистана, имеющей тесный контакты с основными исламистскими организациями Южной и Юго-Восточной Азии, Центральной Азии, Афганистана и самого Китая), предпочитая самостоятельные действия.

Россия пошла на достаточно широкое сотрудничество как с конкретными странами, так и с региональными и глобальными организациями в деле противостояния международному терроризму. Особое значение придается развитию контактов по данной проблематике с ключевыми стратегическими партнерами (Китай, Индия, Казахстан) и работе таких организаций, как ШОС и ОДКБ. Постоянно проводятся антитеррористические операции, правда, за пределами Российской Федерации они осуществляются лишь в очень редких случаях. С формальной стороны Россия предпринимает определенные шаги по ограничению распространению радикальных исламских идей в регионе. Широко разрекламированы антитеррористические центры и антитеррористические программы, созданные в рамках ШОС и ОДКБ. Однако практической отдачи от них по существу нет, а многие структуры попросту дублируют друга (в т.ч. и в плане отсутствия эффективности).

Поэтому крайне необходимо наладить существенное сближение трех гигантов по вопросу о противостоянии террористической угрозы, хотя ни масштабы, ни рамки взаимодействия пока четко не определены.

Мир в Центральной Азии (ЦА) и Афганистане напрямую затрагивают долгосрочные интересы Китая в области экономики и безопасности. В частности, речь идет об обеспечении стабильности в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) и продвижении китайского Экономического пояса Шелкового пути. Именно поэтому взаимодействие с центральноазиатскими государствами в данной области сохраняет особую актуальность для Пекина. С 2014 г. происходит определенная милитаризация подхода Пекина к обеспечению безопасности собственных интересов за рубежом, что особенно заметно на примере Афганистана. Однако и здесь политика Китая носит скорее защитный характер и зачастую пролегает в «серой зоне», так как заявления официальных властей и различные сообщения СМИ создают двойственное впечатление о наличии китайского военного присутствия в афганском приграничье. Несмотря на наращивание дипломатических усилий и расширение военного компонента своей политики, влияние КНР на афганский мирный процесс остается ограниченным и направлено, в первую очередь, на сдерживание угроз для своих интересов в СУАР и ЦА

Материалы круглого стола «Региональные порядки и подъем Китая», организованного в рамках Конвента РАМИ 21 октября 2019 года в МГИМО Университете.

Китай воспринимается, с одной стороны, как объект длительного санкционного давления, а с другой – как последовательный критик использования односторонних санкций в политических целях. Вместе с тем, Китай и сам на регулярной основе применяет односторонние экономические санкции по крайней мере с 2000-ных годов. По мере роста экономического могущества КНР примеров применения односторонних санкций Китаем становится все больше, а их эффективность – все выше. Анализ китайской санкционной политики осложняется тем, что большинство своих односторонних санкций Пекин вводит без официального объявления. Инструментами санкционного давления выступают экспортный контроль, повышенная активность органов госрегулирования, санитарные ограничения, перекрытие ранее одобренных кредитных линий и т.п.

Китай демонстрирует наибольшую готовность к применению санкций в ответ на посягательства на свою военную безопасность и территориальную целостность, относимых Китаем к числу коренных национальных интересов. Но растет и число случаев применения санкций для обеспечения более широкого спектра задач.

В статье изучены китайские подходы к применению односторонних санкций, отраженные в доступных публикациях китайских ученых и конкретных примерах санкционной политики КНР. Поскольку настоящая работа посвящена именно односторонним экономическим санкциям, в ней не рассматриваются вопросы участия КНР в исполнении санкционных мер, введенных в действие решением Совета Безопасности ООН.

Конкурентоспособность страны в современном мире в большой степени зависит от способности национальной системы образования обеспечить подготовку профессиональной элиты, вовлечь в процесс непрерывного обучения широкие слои общества и создать условия для удовлетворения различных культурных и социально-экономических потребностей населения. Доминирующая в последние годы национальная идея − возрождение великого Китая − в недавних партийных и правительственных документах дополняется новым контентом − «создание державы с сильным образованием». Образование в стратегии развития Китая приобретает приоритетное значение как фактор поддержания социальной стабильности и внутренней межнациональной интеграции и одновременно как двигатель инновационного развития. Китай, в отличие от многих стран, проводящих социально-экономическую модернизацию, последовательно и неуклонно решает задачу превращения «вызова» большого населения из тормоза в стимул развития и дает убедительный пример того, каким образом можно повысить человеческий потенциал в стране, где еще 30 лет назад царила неграмотность и бедность. Китайская система высшего образования не только демонстрирует способность конкурировать с ведущими университетами мира, но и активно продвигает свои технологии, стандарты и ценности в глобальном образовательном пространстве, в первую очередь, усиливая свое влияние на страны, входящие в зону интереса проекта «Один пояс, один путь».

С 80-х годов прошлого века до начала XXI века приграничная торговля между Дальним Востоком России и провинцией Хэйлунцзян Китая прошла через два этапа. 1. В 1980-х гг. шло восстановление торгово-экономических отношений между двумя соседними регионами в условиях трансформации социалистических экономик. 2. После распада СССР политика Китая трансформировалась в соответствии с новыми экономическими и политическими реалиями. Правительства Китая и России корректировали направление приграничной торговли, что вело к нестабильности и колебаниям объема торговли между двумя регионами. Политики развития торгово-экономических отношений между двумя регионами сыграла решающую роль в развитии российско-китайских отношений. Дальний Восток России и провинция Хэйлунцзяна не должны останавливаться на раннем уровне развития, провинция должна «идти в ногу со временем» и адаптироваться к новым условиям.

Статья посвящена теме советско-китайского управления КВЖД, которая до сих пор остается малоизученной, полной противоречий. Несмотря на разнообразные исследования по истории КВЖД, остается ряд вопросов, которые нуждаются в уточнении: чем была КВЖД для СССР и Китая, был ли паритет действительным, а не номинальным, насколько обоснованными были претензии советской и китайской сторон друг к другу, в чем интересы сторон совпадали. В статье на основе неопубликованных архивных источников, в частности протоколов заседания Правления КВЖД из Российского государственного исторического архива, рассматриваются точки зрения как советской, так и китайской сторон на деятельность и значение КВЖД, проанализирован состав Правления и Управления КВЖД, служащих и рабочих дороги с советским и китайским гражданством, выявлены случаи нарушения паритета. Автор приходит к выводу, что совместное советско-китайское управление КВЖД столкнулось с рядом проблем, связанных как со значительными политическими, социальными, культурными различиями двух стран, так и международной и внутриполитической ситуацией. Обе стороны подозревали друг друга в нарушении паритета и превышении полномочий, по-разному относились к вопросам иерархии. Кроме языковых трудностей и проблем межкультурной коммуникации, свою роль сыграли неясные перспективы положения СССР в Северной Маньчжурии, возросший китайский национализм и стремление китайцев освободиться от иностранной зависимости. Тем не менее, как советская, так и китайская стороны показали себя прагматиками и реалистами, используя различные стратегии укрепления и удержания власти на КВЖД.

Характеризуя приграничную торговлю Дальнего Востока России с провинцией Хэйлунцзян Китая в конце прошлого века, можно выделить два основных этапа: 1. В 1980-х гг. шло восстановление торгово-экономических отношений между двумя соседними регионами в условиях перестройки социалистических экономик. 2. После распада СССР политика Китая трансформировалась в соответствии с новыми экономическими и политическими реалиями. Правительства Китая и России не всегда удачно корректировали направление приграничной торговли, что вело к нестабильности и колебаниям объёма торговли между двумя регионами. Политика расширения торгово-экономических связей сыграла решающую роль в формировании российско-китайских отношений. Дальний Восток России и провинция Хэйлунцзяна  должны и дальше развивать двустороннее сотрудничество и взаимовыгодные интересы сторон в различных областях экономики.

China went through two stages. 1. In the 1980s There was a restoration of trade and economic relations between the two neighbouring regions in the context of the transformation of socialist economies. 2. After the collapse of the Soviet Union, China’s policy was transformed in accordance with new economic and political realities. The governments of China and Russia adjusted the direction of cross-border trade, leading to instability and fluctuations in the volume of trade between the two countries. The development policy of trade and economic relations between the two regions played a crucial role in the development of Russian-Chinese relations. The Far East of Russia and the Heilongjiang Province should not stop at an early level of development, the province should “keep up with the times” and adapt to new conditions.

Рецензия на коллективную монографию: Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы» / под ред. А.Д. Воскресенского; Федеральное гос. автономное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации». М.: Стратегические изыскания, 2019. 736 с.

Рецензия на коллективную монографию: Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы» / под ред. А.Д. Воскресенского; Федеральное гос. автономное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации». М.: Стратегические изыскания, 2019. 736 с.

Рецензия на книгу: China’s Belt and Road Initiative. Potential Transformation of Central Asia and the South Caucasus. Ed. by Harinder S. Kohli, Johannes F. Linn, Leo M. Zucker. Sage Publications Pvt. Ltd, 2020. 300 p.

Обзор книг: 1) Negro, Gianluigi. The Internet in China: From Infrastructure to a Nascent Civil Society. Cham: Palgrave Macmillan, 2019. 276 p.; 2) Kuang, Wenbo. Social Media in China (Sociology, Media and Journalism in China). Springer Singapore: Palgrave Macmillan, 2019. 293 p.; 3) Griffi ths, James. Great Firewall of China: How to Build and Control an Alternative Version of the Internet. London: Zed Books, 2019. 400 p.